Курсовая разница делает казахстанский товар неконкурентоспособным, а девальвация может выровнять условия.

26 декабря 2014 года Национальная палата предпринимателей Казахстана отреагировала на совместное заявление правительства и Национального банка об основных направлениях экономической политики на 2015. НПП поприветствовала усилия кабмина и регулятора по улучшению финансовой ситуации в стране, в то же время напомнив: производственный сектор страдает из-за серьезного укрепления тенге по отношению к российскому рублю. Более того, ряд представителей различных отраслей через палату выступили с обращением, где предлагают принять меры по защите отечественного производителя от дешевого импорта из России, которая наряду с Белоруссией с 1 января 2015 стала партнером Казахстана по Евразийскому экономическому союзу. Благо статья 29 Договора о ЕАЭС дает каждому союзному государству право вводить их для обеспечения собственной безопасности (для этого даже не нужно получать добро от остальных участников). А национальная безопасность, согласно законодательству РК, включает в себя и экономическую составляющую.

Выбор между плохими ужасным

«Рубль девальвировался почти в 2 раза, что обесценило российские товары. Поэтому рынок переключается на них, в итоге наши предприниматели теряют не только экспортные рынки, но и традиционные рынки в Казахстане. Второй фактор – банки серьезно снизили доступность к кредитам в связи с тем, что Нацбанк, чтобы удержать курс, не расширяет доступ к тенговой ликвидности», – комментирует ситуацию Forbes Kazakhstan известный экономист, заместитель председателя правления НПП "Атамекен" Рахим Ошакбаев.

Под удар первым делом попали предприятия в приграничных с Россией регионах, потому что местным потребителям стало выгоднее ездить к соседям и покупать там товары за рубли. Если говорить о сегментах рынка, то больше всего ощутили на себе «российское влияние» производители мяса, молока, яиц, алкогольной и безалкогольной продукции, масленичных продуктов и автомобилей.

По мнению Ошакбаева, следует действовать в трех направлениях: провести соразмерную девальвацию тенге, ввести временные торговые ограничения по наиболее чувствительным товарам и активизировать промышленную политику. «Национальная палата не разделяет мою точку зрения на необходимость девальвации, – подчеркивает он, объясняя почему: – От нее пострадают предприятия, обязательства которых номинированы в иностранной валюте(согласно статистическому бюллетеню НБ РК, на ноябрь 2014 небанковским юридическим лицам в иностранной валюте выдано кредитов на сумму 3 083 690 млн тенге, что соответствует $17 млрдпри средневзвешенном курсе 180,87 тенге за доллар на тот момент. – F). Кроме того, девальвация приведет к снижению реального располагаемого дохода потребителей, естественно, продажи снизятся».

Экономист согласен с тем, что девальвация - не оптимальное решение. Но, считает он, альтернатива (удержание нынешнего курса) чревата еще более тяжелыми последствиями: «Это массовая безработица, потеря времени и инвестиций, которые мы тратили в последние годы на индустриализацию и развитие несырьевого сектора. В условиях единого экономического пространства нет другого способа выровнять базовые условия конкурентоспособности. Поэтому выбор здесь не между плохим и хорошим, а между плохим и ужасным».

На вопрос, когда, на его взгляд, нужно провести девальвацию, собеседник отвечает: «Вчера». По мнению Ошакбаева, таковая должна быть одномоментной и привести к возврату исторического соотношения рубля и тенге – 1 к 4,5–5 (по расчетам Forbes Kazakhstan, при этом 1 доллар будет стоить 295–328 тенге – если за «отправную точку» брать соотношения 1 рубль/2,81 тенге и$1/184,1 тенге).

«Соответственно, должны быть разработаны меры по компенсации потерь, которые понесут социально уязвимые слои населения. Необходимо также помочь ключевым системообразующим предприятиям рефинансировать в тенге их валютные обязательства», – добавляет зампред НПП.

Если курс будет плавающим, то ситуация может дестабилизироваться, так как участники рынка не смогут понять, каков же он на самом деле, и будут пытаться нащупать его, а этот поиск может продолжаться очень долго. «Если выбрать хороший курс и девальвировать с запасом, то все поверят, что Нацбанк сможет его удерживать. Данный шаг реализует накопившиеся девальвационные ожидания. Как ни парадоксально, но после грамотной девальвации потребители и экономические субъекты переведут свои позиции в тенге. Снова пойдут тенговые депозиты, банки получат ресурсную базу, предприниматели – кредиты», – убежден экономист.

Это не торговая война

Что касается временных торговых ограничений, то эту меру НПП поддерживает полностью. Весь январь Нацпалата работала над предложениями в правительство о том, по каким наиболее чувствительным позициям нужно их вводить. Там считают, что в защите нуждаются 10–15 отраслей, прежде всего производители автомобилей, стеклотары, аккумуляторов, пищевой и сельхозпродукции. Ограничения могут быть сняты, когда Казахстан удостоверится, что принципы справедливой конкуренции соблюдаются. На стабилизацию может понадобиться в среднем полгода.«Это не значит, что указанные меры обязательно будут введены – это только наши предложения», – добавляет Ошакбаев.

Он также подчеркивает, что из-за этого нельзя делать вывод, что НПП ставит под сомнение перспективы и выгоды евразийской интеграции. «Это не должно рассматриваться как торговая война. Это временные антикризисные шаги в связи с форс-мажором, который случился в России. И мы, исходя из принципов экономического прагматизма, должны на него сообразно реагировать. Надеюсь, мы найдем понимание в правительстве, у наших коллег в России и Евразийской комиссии», – говорит экономист.

К слову, в вопросе торговых ограничений Казахстан в случае принятия соответствующего решения не станет «закоперщиком». И Россия и Белоруссия уже создали здесь прецеденты. Например, «Роспотребнадзор» выставляет на границе с Казахстаном сотрудников, которые осуществляют тотальный контроль грузов – не подпадают ли те под санкционные списки.

«С учетом остроты момента также необходимо активизировать поддержку ключевых отраслей промышленности, – продолжает собеседник. – Весь инструментарий уже прописан: это и программа поддержки местного содержания, и долгосрочные контракты, и дешевые длинные кредиты в национальной валюте, и стимулирование сбыта, и программы утилизации и тому подобное. Но пока он слабо используется».

Бизнес стоит «нараскаряку»

Между тем производители тех отраслей, которые Нацпалата считает наиболее уязвимыми в условиях слабого рубля, чувствуют себя по-разному.

«Бизнес стоит «нараскаряку», – образно охарактеризовал ситуацию Раимбек Баталов, председатель совета директоров холдинга Raimbek Group. Его компания в приграничных с Россией регионах за последние три месяца снизила продажи на 15–30% – в первую очередь из-за того, что потребитель «перетек» на ту сторону, где закупать стало выгоднее.

Александр Рифонов, заместитель директора ТОО «СевЕсильЗерно» (компания производит муку «Баракат»), сетует на то, что урожай в 2014 был плохим, поэтому сырье мукомолам встает в копеечку. А дешевый рубль не дает возможности конкурировать с российскими компаниями: «До этого мы ежемесячно поставляли в Россию 15–20 вагонов муки, но с осени возить перестали».

Мурат Тагаев, генеральный директор ТОО «Ордабасы Кус», сообщил, что в декабре приостановил выпуск экспортной продукции, потому что в России мясо птицы стало очень дешевым: «Мы планировали довести экспорт до 50%, но теперь это далекая перспектива. Сейчас работаем только на склад. Думаю, в таком режиме проработаем до февраля или марта».

Директор Kazbeef Бейбит Ерубаев говорит, что пока они деньги не теряют, потому что в сентябре 2014 зафиксировали с российскими партнерами курс на уровне 1 к 5. Однако в феврале-марте ожидают, что россияне перестанут с ними работать: «Им гораздо выгоднее найти своих поставщиков, которые будут продавать мясо за рубли».

К предложению девальвировать тенге и ввести торговые ограничения бизнесмены относятся по-разному.

Ерубаев признает, что если после девальвации опять будет соотношение 1 к 5, то «это будет супер». Торговые же ограничения на этом рынке существенно не скажутся, потому что россияне «никогда особо в Казахстан мясо не привозили».

«С одной стороны, – в свою очередь отмечает Баталов, – курсовая разница делает казахстанский товар неконкурентоспособным, и девальвация может выровнять условия. С другой – мы до сих пор не оправились после февральской девальвации 2014 года, когда у нас упали продажи из-за того, что потребитель ушел в сегмент более дешевой продукции. Мы не восстановили уровень доходов, который был примерно 10 месяцев назад. А снижение доходов – это недостаток средств для развития, в результате мы теряем долю рынка». Что касается торговых ограничений, то, если таковые помогут защитить казахстанского товаропроизводителя, их нужно вводить, считает глава Raimbek Group.

Рифонов опасается, что девальвация на экономике отразится не лучшим образом: цены поднимутся. А торговые ограничения не позволят ему завозить из России зерно, более дешевое по сравнению с казахстанским.

Тагаев поддерживает меры, которые предлагает НПП: «Если сейчас ничего не делать, мы потеряем нашу нишу. Мы готовы участвовать в госзакупках, поставлять продукцию для армии. Уже сообщили палате о нашем положении и надеемся, что ситуация разрешится в лучшую сторону».

Если же положение не улучшится, то, например, Kazbeef намерена диверсифицировать производство, наращивать объемы и уходить на альтернативные рынки. «Неправильно рассчитывать только на помощь государства. Мы считаем, что надо самому выживать, это и есть смысл бизнеса», – заявляет Ерубаев.

Источник: Forbes